ВАРВАРЫ "Вар-ва-ры!" - в хрип переходит крик,
Фыркает кровь из груди часового.
Всадник к растрепанной гриве приник,
Вслед ему - грохот тяжелого слова:
"Варвары!"... Вздрогнул седой Ватикан,
Тяжесть мечей и задумчивых взглядов
Боли не знают, не чувствуют ран,
Не понимают, что значит: преграда.
Город ли, крепость, стена ли, скала,
Что бы ни стало - едино разрушат!
И византийских церквей купола
Молят спасти христианские души.
Но и сам бог что-то бледен с лица:
Страх - как комок обнажившихся нервов,
И под доспехами стынут сердца
Старых и опытных легионеров.
Мутное небо знаменья творит:
Тучи в движении пепельно-пенном.
"Варвары!" Посуху плыли ладьи
К окаменевшим от ужаса стенам. ...
Быль или небыль о предках гласит -
Ждет лишь потомков пытливого взгляда,
Как Святослава порубанный щит
На неприступных вратах Цареграда.
КНЯЗЬ СКОЛОТ В ПЛЕНУ
Да, мы - россы или скифы,
Как бы ни назвали нас
Ваши греческие мифы,
Только лучше - без прикрас.
Да, мы знаем: ты - Двурогий,
Повергающий во прах,
И тебе победы боги
Напророчили в боях.
Не смотри, что я - в оковах,
Здесь, вокруг - моя земля.
Отвечай на княжье слово:
Задаю вопросы - я.
Отвечай мне, македонец,
Слышал ли когда-нибудь
Гулкий топот наших конниц,
Песнь стрелы, начавшей путь?
Эх, обидно, что ослаб я -
Бить плененного легко...
Вижу: вас вскормило бабье,
Нас - кобылье молоко.
Весть помчит на сауранах
И - попробуй догони!
Загорятся на курганах
Поминальные огни.
Застучат в степях секиры -
Копья вырастут, как лес.
С нами можно только миром,
Только миром, базилевс!
Шепот нарастал до крика,
Непреклонен и суров,
Но не понял царь великий
Половины грозных слов,-
Переводчики в испуге
Искажали смысл речей...
Тупо стискивали слуги
Ножны боевых мечей.
Но догадка опалила,-
Вздрогнул покоритель стран.
"Коль не гнется перед силой -
Смерть!" - промолвил Александр.
...Звезды тлели, сквозь туманы
Посылая робкий свет.
На сторожевых курганах
Вспыхнул скифских глаз ответ.
СКРИПКА
Знакомство, встреча и ошибка
Судьбы с судьбой...
И слышу я, как плачет скрипка
О нас с тобой.
Она давно меня простила
И верит мне,
Но ты устало прислонила
Ее к стене.
Ты смотришь в радостные лица -
Ты им верна,
А за меня могла вступиться
Она одна.
Все, что металось и кипело
В душе моей,
Она сказать тебе хотела
Меня верней,
Не думая и не гадая -
Лишь бы успеть!
Прильни щекой и, не мешая,
Дай ей - допеть.
Он странный был парень. Всуе
Порой совершал грехи.
Другим дарил поцелуи,
А ей посвящал стихи.
В каком-то хмельном угаре,
Опять-таки не как все,
Другим играл на гитаре,
А ей заводил Бизе.
Познав мастерства секреты,
Игривым резцом Буше
Другим рисовал портреты,
Ее же ваял в душе.
И был он на самом деле,
И совесть храня и честь,
С другими - каким хотели,
Лишь с нею таким, как есть.
Ее воспевал он имя,
Молился ее глазам.
Других принимал земными,
Ее вознес к небесам.
А ей так хотелось ласки,
Огня, поцелуев, слов.
Но он, как в старинной сказке,
Любил лишь свою любовь...
Я забываю имена.
Спросонья или сполупьяна
Басовым звуком фортепьяно
Встает забвения стена.
Я забываю голоса,
И даже старых песен звуки
В мои протянутые руки
Ложатся лишь на полчаса.
Я забываю адреса...
И те, кто где-то ждут упрямо
Письма иль строчки телеграммы,
Уже не верят в чудеса.
Я забываю, как в бреду,
Победы, пораженья, войны.
Так тише и куда спокойней,
И, в общем, знал, куда иду.
Душе теперь не привыкать,
Плащом забвенья укрывая,
Страницы памяти листая,
Их беспощадно вырывать.
Но тянет, что там ни пророчь,
За бешенством ветров-скитальцев,
Разбить стекло, изрезав пальцы,
И чье-то имя крикнуть в ночь...
Я пыль у твоих ног,
Застывший в ночи крик,
Поверженный наземь бог
И лунный прозрачный блик.
Я ветер в твоих кудрях,
Огонь у твоих колен...
Я твой первобытный страх
И твой долгожданный плен.
Я искра в твоих глазах,
Которая не сгорит...
Я тот, кто приходит в снах
И тает в огне зари.
Я лед твоих детских рук
И ярость слепых комет,
Я самый надежный друг,
Единый, как ночь и свет...
Сквозь буйный, весенний гам
Я всадник, принесший весть,
Я вечно то тут, то там,
И весь на ладони, здесь.
Я, тополем ввысь скользя,
Взойду на твоем пути...
И мне без тебя нельзя...
Ты только меня найди!
Я все переживу... И эту ночь,
И этот день, что будет вслед за ночью.
Не оставляя места междустрочью.
Вернусь таким же, как и был, точь-в-точь.
Ты не заметишь измененья глаз,
Неловкую медлительность движений,
Поставив это, как и в прошлый раз,
На счет моих обид и поражений.
Я вспомню год, и месяц, и число,
Сгоню со лба ненужную усталость...
И если все решу начать сначала -
Скорей себе, а не тебе назло.
В бессмысленности прошлых убеждений
Я отыщу далекий небосклон,
Пойду к нему, и станет только он
Заглавною строкой стихотворений.
Я не стремлюсь забыть твои черты.
Нелепо, глупо и ни капли толку.
Конечно, можно применить двустволку,
Но лишь за тем, чтоб улыбнулась ты.
Все станется. Привыкнув к укоризне,
Весь в поисках вселенных и систем...
Я все переживу. И нет проблем.
Как нет того, что называлось жизнью...
В фужере плещут звезды,
Вино мадам Клико...
Все так безбожно просто
И дьявольски легко.
Но как отточен профиль -
Камеей на плите!
У женщины напротив
В скользящем декольте.
Отнекиваться глупо.
Где грань меж "нет" и "да"?
Распахнутые губы
Без капельки стыда...
Нежданная награда
В мелькнувшем сонме лиц,
И вечная прохлада
Под трауром ресниц.
В глазах звериный голод.
Неслышен сердца стук.
Какой могильный холод
Моих коснулся рук!
Я, с первым поцелуем,
Рванув одежды клок -
Серебряную пулю
Пустил себе в висок...
По черной траве я иду к тебе,
По черной траве...
В ветвях запутался соловей,
В умершей листве.
И гасит шорох моих шагов
Тумана плед,
Где отраженье банальных снов
Змеится вслед...
Целую призраков, пью вино,
Смеюсь в зенит,
Неторопливо в немом кино
Вращаю дни.
Почти случайной дарю навек
Свое кольцо,
И грудь сжимает железный век,
Дыша в лицо...
В любое время застывших нот
Здесь так темно.
Твоя трибуна - мой эшафот,
Уже одно!
И звезды падают с высоты,
Цветной горох..
А запах серы из темноты
Корежит вдох.
В горячем смерче чужих кровей
На робкий свет -
По черной траве я иду к тебе,
По черной траве...
ИЛОНА
Старых книг, юных снов бред,
Запах времени так прян...
Но тебя все равно нет,
Так чего же ищу я?
В твоем имени звон шпор,
Привкус стали и рев труб.
В твоем имени - приговор
Нарочито надменных губ.
Обещающий вечность взгляд
На равнине забытых тел...
В твоем имени трупный яд
Сарацинских зловещих стрел,
В твоем имени лязг мечей,
Обезумевших на крови,
Коронованных палачей
Вечно-вересковой любви!
Ты сама как роман в стихах,
Где рифмованность чистых чувств
Порождает недетский страх,
Запах меда и соли вкус.
Так слезинка с припухших век
Громогласна, как Благовест...
Где вознесся твой красный снег
На серебряный с чернью крест!
На гадальное блюдце легла чуть заметная трещина...
На верченом столе алфавитно-размеченный круг...
Ах ночная Тоска! Моя самая верная женщина
Из грядущих и прошлых любовниц, невест и подруг.
Я раскрою конверт с запечатанным девичьим локоном,
Чуть блеснут образа в повторенье лампадным огням...
Наша странная жизнь из каких только нитей ни соткана,
Или брошена вновь в перекройку нахлынувшим дням.
Надоело смотреть на бессмысленность встреч, размещающих
Нас на шахматном поле, где каждый стремится в ферзи.
Обреченный король уже сделал легко и отчаянно
Шаг на клетку вперед, понимая, чем это грозит...
Значит, первой умрет не моя утонченная лирика.
Значит, бесы не ждут петушиного крика вослед.
Все слова о любви возвышаются в ранг панегирика.
Все слова расставанья вплетаются в жесткий сонет.
Вот и строки письма ароматами дышат французскими...
Прикрываю глаза и пытаюсь поймать сквозь вуаль
Твой рассеянный взгляд, когда ты нарочито-искусственно,
Принимаешь меня, как свою ежегодную дань.
Эта страшная тень поглощает любимых и близких мне...
Ах, ночная Тоска, как приятен был твой произвол...
Но вернется рассвет, разгоняя химеры и призраки
И я первый вгоню в твое сердце осиновый кол!
Фея леса - рыжая лиса,
Жадная и страстная колдунья...
Копятся чужие голоса,
Подтвердив грядущее безумье.
Обнажив обожествленный стих
В бесконечной смене декораций -
Если я чего-то и достиг,
То не для того, чтобы казаться
Чуть умней - пришедших до меня,
Чуть глупей - идущих вслед за мною.
Отблески небесного огня
Нас сравняют с веком и судьбою.
Фея леса - рыжая лиса...
В долгий час полуденного пьянства
Прошлый мир наложит на глаза,
Вечную печать непостоянства,
Откровеньем вскопанных могил,
Павших звезд в системе мирозданья,
Где страдал, мечтал и волком выл
О любви без веры и названья,
О земле, которой не пройду.
О душе, которой не встревожу -
Пусть хоть искрой в душащем бреду,
Но твоею искрой, святый боже...
Фея леса - рыжая лиса,
Пламень, разрывающий на части!
Предоставит Вечность полчаса,
Полпути в полупознанье счастья.
Обреченный этому костру
Отдавать последнее с ладони,
Я уже навечно - не умру,
Возродившись в царственной короне.
Положу свой меч на аналой
В поисках возвышенного крова
И приму монаршеской рукой
Дикий мир утерянного Слова...
У меня за окном снег.
Редкий снег, колючий и злой.
У тебя за окном - век.
И мгновения чередой.
У тебя за окном сны,
Золоченые купола...
Словно запах литой сосны,
Сохраняет тепло зола.
У меня за окном шум,
Визг машин, суета, гарь..
Я, наверно, в твоем лесу
Не сумею гулять, как встарь.
У тебя за окном синь,
И, в морозный узор дыша,
Будто птица в родимый клин,
Так и рвется к тебе душа.
У меня за окном - ритм.
Телефоны, сюжет, глава...
Но в любой из моих молитв
Узнаются твои слова.
И мечтается об одном,
Что тогда не сумел сберечь...
Я зачем-то свое окно
Занавесил от прошлых встреч.
И поверил, что все прошло.
Да и ты не зажжешь свечу...
Снег упрямо стучит в стекло,
Что-то шепчет, а я молчу....
Войди в рассвет, пока роса легка,
Пока вокруг всего и понемногу...
Дежурный ангел сдвинет облака
И выправит бумаги на дорогу.
Короткий путь из небыли в сюжет.
Короткий вздох о прошлом безразличьи.
Любимых глаз необратимый свет
И запах трав, и этот щебет птичий...
Все, как у всех, банально и смешно,
Рассказано, отыграно, пропето...
И повторяться было бы грешно,
Но так удобно, как иным поэтам.
Дай мне слова,- я их сплету в строку.
Хотя бы звук - он зазвучит иначе...
И музыка, что вечна на слуху,
Не разразится в смехе или плаче.
Она сгорит, как нотная тетрадь,
В огне каминном, пламенно и нежно.
Я все прощу, я все смогу понять -
Безудержно,
безумно,
безнадежно...
Для графини травили волка.
Его поступь была легка...
Полированная двустволка,
Как восторженная строка!
Он был вольный и одинокий.
На виду или на слуху.
Стрекотали про смерть сороки
Беспардонную чепуху.
Упоенно рычала свора,
Егеря поднимали плеть,-
Все искали, где тот, который
Призван выйти и умереть?
Нет, любимая... Даже в мыслях
Я не буду ничей холоп.
Я уже не подам под выстрел
Свой упрямый, звериный лоб.
И моя негустая шкура
Не украсит ничей камин.
Пуля - дура. Конечно, дура...
Только в поле и я - один...
Все бело, и борзые стелят
Над равниной беззвучный бег.
Эх, дожить бы хоть до апреля -
Поглядеть, как растает снег...
Как по небу скользят беспечно
Облака до краев земли...
И влюбиться в тебя навечно,
За секунду
до крика:
"Пли!!!"
Мой прекрасный палач... Я сейчас непослушная жертва,
Никакими тисками нельзя удержать мою страсть.
Пусть безносая Смерть направляет горячее жерло,-
Есть другая и более, более высшая власть!
Мой прекрасный палач... Что вы можете взять, кроме боли?
Изощренности женщин еще не положен порог...
Мерно капает кровь, но поверьте, что будь в моей воле,
Я бы сам вам помог, сунув ногу в "испанский сапог".
Мой прекрасный палач... Ваши сладостно-нежные руки
Остужают огонь. Я готов на все это, но лишь...
Невозможно так долго кричать от тоски и разлуки,
Ожидая разрыва горящих страданием мышц.
Мой прекрасный палач... Моя вера, любовь и надежда.
Почему нам четыре коротких, обрывочных дня
Отпустила судьба? Если кожа ползет, как одежда,
Вниз с ободранных плеч и вконец обнажает меня...
Мой прекрасный палач... Обозначив закат на рассвете,
Мне осталось недолго в мучительном свете бродить.
Головою отрубленной, падая, сладко отметить
Роковой поцелуй на твоей вдохновенной груди...
Какой нелепый век!
Как беспросветна мгла!
Я - просто человек.
И я не делал зла.
Я не стрелял в людей,
Не жег детей и жен.
Я верою своей
Так не вооружен.
Да, я стоял в строю,
Несущем только смерть.
И знал, что я пою
Не то, что надо петь.
А пыль из-под сапог,
Как нимб над головой.
Забыв, что значит Бог,
Я знал, что он со мной.
Нас мчали поезда,
И долг присяги гнал.
Да, я пришел сюда,
Но я не убивал!
Мои друзья стократ
Стреляли вся и всех.
Я был плохой солдат:
Я помнил слово "грех".
Пусть всех друзей моих
Ждет преисподняя,
Но почему за них
Ответить должен я?
Завязаны глаза,
Войны жесток оскал.
Меня нельзя, нельзя...
Ведь я не убивал!
Но лишь один ответ,
Как смерти жадный храп,-
Довольно, страха нет.
Покончим с этим...
Залп!
И. Д.
Девушка с душою цвета осени
Пишет вдохновенные стихи.
И четыре карты наземь бросили
Духи четырех слепых стихий.
От червонной масти в небе марево,
В тон заката выжжена трава.
И янтарно-солнечное варево
Впитывают хрупкие слова.
Под пиковым ливнем, над оврагами
Ошалело рвутся ввысь цветы.
Словно память плачет над гулагами
Медленно расстрелянной мечты.
И звенит метелица бубновая,
Удалая, козырная масть,
Ярая, разгульная, фартовая -
Или в королевы, или в грязь!
А когда сентябрь взойдет наместником,
Затеплит лампадку, не дыша,
Под крестовым христианским крестиком
Вздрогнет вдруг осенняя душа.
И польются рифмы с переливами,
И взойдут возвышенно-легко
Над небесно-чистыми проливами
Караваны песен и стихов...
|